Неточные совпадения
Пришел солдат с медалями,
Чуть жив, а выпить хочется:
— Я счастлив! — говорит.
«Ну, открывай, старинушка,
В чем счастие
солдатское?
Да не таись, смотри!»
— А в том, во-первых, счастие,
Что в двадцати сражениях
Я был, а не убит!
А во-вторых, важней того,
Я и во время мирное
Ходил ни сыт ни голоден,
А смерти не дался!
А в-третьих — за провинности,
Великие и малые,
Нещадно бит я палками,
А хоть пощупай — жив!
Но к полудню слухи сделались еще тревожнее. События следовали за событиями с быстротою неимоверною. В пригородной
солдатской слободе объявилась еще претендентша, Дунька Толстопятая, а в стрелецкой слободе такую же претензию заявила Матренка Ноздря. Обе основывали свои права на том, что и они не раз бывали у градоначальников «для лакомства». Таким образом, приходилось отражать уже не одну, а разом трех претендентш.
Наевшись досыта, он потребовал, чтоб ему немедленно указали место, где было бы можно passer son temps a faire des betises, [Весело проводить время (франц.).] и был отменно доволен, когда узнал, что в
Солдатской слободе есть именно такой дом, какого ему желательно.
Кругом — пейзаж, изображающий пустыню, посреди которой стоит острог; сверху вместо неба нависла серая
солдатская шинель…
Крышу починили, кухарку нашли — Старостину куму, кур купили, коровы стали давать молока, сад загородили жердями, каток сделал плотник, к шкапам приделали крючки, и они стали отворяться не произвольно, и гладильная доска, обернутая
солдатским сукном, легла с ручки кресла на комод, и в девичьей запахло утюгом.
— У вас большой дар соображения. Княжна сказала, что она уверена, что этот молодой человек в
солдатской шинели разжалован в солдаты за дуэль…
Дамы на водах еще верят нападениям черкесов среди белого дня; вероятно, поэтому Грушницкий сверх
солдатской шинели повесил шашку и пару пистолетов: он был довольно смешон в этом геройском облачении. Высокий куст закрывал меня от них, но сквозь листья его я мог видеть все и отгадать по выражениям их лиц, что разговор был сентиментальный. Наконец они приблизились к спуску; Грушницкий взял за повод лошадь княжны, и тогда я услышал конец их разговора...
У него георгиевский
солдатский крестик.
— Помилуй! да этак ты гораздо интереснее! Ты просто не умеешь пользоваться своим выгодным положением… да
солдатская шинель в глазах всякой чувствительной барышни тебя делает героем и страдальцем.
— Мы ведем жизнь довольно прозаическую, — сказал он, вздохнув, — пьющие утром воду — вялы, как все больные, а пьющие вино повечеру — несносны, как все здоровые. Женские общества есть; только от них небольшое утешение: они играют в вист, одеваются дурно и ужасно говорят по-французски. Нынешний год из Москвы одна только княгиня Лиговская с дочерью; но я с ними незнаком. Моя
солдатская шинель — как печать отвержения. Участие, которое она возбуждает, тяжело, как милостыня.
Если ты над нею не приобретешь власти, то даже ее первый поцелуй не даст тебе права на второй; она с тобой накокетничается вдоволь, а года через два выйдет замуж за урода, из покорности к маменьке, и станет себя уверять, что она несчастна, что она одного только человека и любила, то есть тебя, но что небо не хотело соединить ее с ним, потому что на нем была
солдатская шинель, хотя под этой толстой серой шинелью билось сердце страстное и благородное…
— О, я горько ошибся!.. Я думал, безумный, что по крайней мере эти эполеты дадут мне право надеяться… Нет, лучше бы мне век остаться в этой презренной
солдатской шинели, которой, может быть, я был обязан вашим вниманием…
Оттого-то он так гордо носит свою толстую
солдатскую шинель.
Он только год в службе, носит, по особенному роду франтовства, толстую
солдатскую шинель.
— Оттого, что
солдатская шинель к вам очень идет, и признайтесь, что армейский пехотный мундир, сшитый здесь, на водах, не придаст вам ничего интересного… Видите ли, вы до сих пор были исключением, а теперь подойдете под общее правило.
Чиновники были отставлены от должности; дома гражданской архитектуры поступили в казну и обращены были на разные богоугодные заведения и школы для кантонистов, [Кантонисты —
солдатские сыновья, с самого рождения определенные в военное ведомство.] все распушено было в пух, и Чичиков более других.
— „А
солдатскую шинель, — говорит капитан-исправник, загвоздивши тебе опять в придачу кое-какое крепкое словцо, — зачем стащил? и у священника тоже сундук с медными деньгами?“ — „Никак нет, — говоришь ты, не сдвинувшись, — в воровском деле никогда еще не оказывался“.
Так, в ровном гудении
солдатской трубы прелестная печаль скрипки бессильна вывести суровый полк из действий его прямых линий.
У запертых больших ворот дома стоял, прислонясь к ним плечом, небольшой человечек, закутанный в серое
солдатское пальто и в медной ахиллесовской каске.
Раскольников посмотрел на него внимательно. Это было бравое
солдатское лицо с седыми усами и бакенами и с толковым взглядом.
Иван Кузмич, вышедший в офицеры из
солдатских детей, был человек необразованный и простой, но самый честный и добрый.
Свет ты мой, Иван Кузмич, удалая
солдатская головушка! не тронули тебя ни штыки прусские, ни пули турецкие; не в честном бою положил ты свой живот, а сгинул от беглого каторжника!» — «Унять старую ведьму!» — сказал Пугачев.
Ушел. Диомидов лежал, закрыв глаза, но рот его открыт и лицо снова безмолвно кричало. Можно было подумать: он открыл рот нарочно, потому что знает: от этого лицо становится мертвым и жутким. На улице оглушительно трещали барабаны, мерный топот сотен
солдатских ног сотрясал землю. Истерически лаяла испуганная собака. В комнате было неуютно, не прибрано и душно от запаха спирта. На постели Лидии лежит полуидиот.
Знакомый помощник частного пристава жаловался мне: «Война только что началась, а уж говорят о воровстве: сейчас задержали человека, который уверял публику, что ломают дом с разрешения начальства за то, что хозяин дома, интендант, сорок тысяч
солдатских сапог украл и немцам продал».
Швырнув на стол салфетку, она вскочила на ноги и, склонив голову на правое плечо, спрятав руки за спиною, шагая
солдатским шагом и пофыркивая носом, заговорила тягучим, печальным голосом...
Пыльников выхватил из кармана пиджака записную книжку и, показав ее всем, попросил разрешения прочитать образцы
солдатских писем.
— Папиросу выклянчил? — спросил он и, ловко вытащив папиросу из-за уха парня, сунул ее под свои рыжие усы в угол рта; поддернул штаны, сшитые из мешка, уперся ладонями в бедра и, стоя фертом, стал рассматривать Самгина, неестественно выкатив белесые, насмешливые глаза. Лицо у него было грубое,
солдатское, ворот рубахи надорван, и, распахнувшись, она обнажала его грудь, такую же полосатую от пыли и пота, как лицо его.
За окнами, на перроне, пела, ревела и крякала медь оркестра, музыку разрывали пронзительные свистки маневренных паровозов, тревожные сигналы стрелочников, где-то близко гудела
солдатская песня.
— Ничего, — гуляй, — сказал Вася приятным мягким баском. На его широких плечах — коричневый армяк, подпоясан веревкой, шея обмотана синим шарфом, на ногах — рыжие
солдатские сапоги; он опирался обеими руками на толстую суковатую палку и, глядя сверху вниз на Самгина, говорил...
Все это совершилось удивительно быстро, а солдаты шли все так же не спеша, и так же тихонько ехала пушка — в необыкновенной тишине; тишина как будто не принимала в себя, не хотела поглотить дробный и ленивенький шум
солдатских шагов, железное погромыхивание пушки, мерные удары подков лошади о булыжник и негромкие крики раненого, — он ползал у забора, стучал кулаком в закрытые ворота извозчичьего двора.
— Солдату из охраны руку прострелили, только и всего, — сказал кондуктор. Он все улыбался, его бритое
солдатское лицо как будто таяло на огне свечи. — Я одного видел, — поезд остановился, я спрыгнул на путь, а он идет, в шляпе. Что такое? А он кричит: «Гаси фонарь, застрелю», и — бац в фонарь! Ну, тут я упал…
Люди кричат, их невнятные крики образуют тоже как бы облако разнообразного шума, мерно прыгает
солдатская маршевая песня, уныло тянется деревенская, металлически скрипят и повизгивают гармоники, стучат топоры, где-то учатся невидимые барабанщики, в трех десятках шагов от насыпи собралось толстое кольцо, в центре его двое пляшут, и хор отчаянно кричит старинную песню...
Ногайцев старался утешать, а приват-доцент Пыльников усиливал тревогу. Он служил на фронте цензором
солдатской корреспонденции, приехал для операции аппендикса, с месяц лежал в больнице, сильно похудел, оброс благочестивой светлой бородкой, мягкое лицо его подсохло, отвердело, глаза открылись шире, и в них застыло нечто постное, унылое. Когда он молчал, он сжимал челюсти, и борода его около ушей непрерывно, неприятно шевелилась, но молчал он мало, предпочитая говорить.
На берегу тихой Поруссы сидел широкобородый запасной в
солдатской фуражке, голубоглазый красавец; одной рукой он обнимал большую, простоволосую бабу с румяным лицом и безумно вытаращенными глазами, в другой держал пестрый ее платок, бутылку водки и — такой мощный, рослый — говорил женским голосом, пронзительно...
Его слушали так же внимательно, как всех, чувствовалось, что каждому хочется сказать или услышать нечто твердое, успокаивающее, найти какое-то историческое, объединяющее слово, а для Самгина в метелице речей, слов звучало простое
солдатское...
Говорил он так, как будто гордился тем, что ослепнет. Было в нем что-то грубоватое,
солдатское. Складывая письмо все более маленькими квадратиками, он широко усмехнулся...
Самгин встряхнул головой, не веря своему слуху, остановился. Пред ним по булыжнику улицы шагали мелкие люди в
солдатской, гнилого цвета, одежде не по росту, а некоторые были еще в своем «цивильном» платье. Шагали они как будто нехотя и не веря, что для того, чтоб идти убивать, необходимо особенно четко топать по булыжнику или по гнилым торцам.
Вслед им медные трубы
солдатского оркестра громогласно и нестройно выдували бравурный марш.
Проходя мимо лагерей, он увидал над гребнем ямы от
солдатской палатки характерное лицо Ивана Дронова, расширенное неприятной, заигрывающей улыбкой. Голова Дронова обнажена, и встрепанные волосы почти одного цвета с жухлым дерном. На десяток шагов дальше от нее она была бы неразличима. Самгин прикоснулся рукою к шляпе и хотел пройти мимо, но Дронов закричал...
«Сомова метко сказала:
солдатская вдова».
Она жила гувернанткой в богатом доме и имела случай быть за границей, проехала всю Германию и смешала всех немцев в одну толпу курящих коротенькие трубки и поплевывающих сквозь зубы приказчиков, мастеровых, купцов, прямых, как палка, офицеров с
солдатскими и чиновников с будничными лицами, способных только на черную работу, на труженическое добывание денег, на пошлый порядок, скучную правильность жизни и педантическое отправление обязанностей: всех этих бюргеров, с угловатыми манерами, с большими грубыми руками, с мещанской свежестью в лице и с грубой речью.
Дело велось точно так же, как и вчерашнее, со всем арсеналом доказательств, улик, свидетелей, присяги их, допросов, экспертов и перекрестных вопросов. Свидетель-городовой на вопросы председателя, обвинителя, защитника безжизненно отрубал: «так точно-с», «не могу знать» и опять «так точно»…, но, несмотря на его
солдатское одурение и машинообразность, видно было, что он жалел мальчика и неохотно рассказывал о своей поимке.
Бывший солдат тоже, казалось, мог бы понимать дело, если бы не был одурен солдатством и не путался в привычках бессмысленной
солдатской речи.
Старый генерал и не позволял себе думать о таких делах, считая своим патриотическим,
солдатским долгом не думать для того, чтобы не ослабеть в исполнении этих, по его мнению, очень важных своих обязанностей.
Он расписался, я эту подпись в книге потом видел, — встал, сказал, что одеваться в мундир идет, прибежал в свою спальню, взял двухствольное охотничье свое ружье, зарядил, вкатил
солдатскую пулю, снял с правой ноги сапог, ружье упер в грудь, а ногой стал курок искать.
Священник этот, бритый, стриженый, в длинном, долгополом сертуке, в сапогах сверх штанов, смиренно куривший из
солдатской трубчонки, хотя и был тронут некоторыми подробностями нашего предложения, но венчать отказался, говоря, и притом на каком-то польско-белорусском наречии, что им строго-настрого заказано венчать «цивильных».
«Я не солдат, — говорил он в Кристальпаласе итальянцам, подносившим ему меч, — и не люблю
солдатского ремесла.
Куря, он укладывался на небольшом окне, — стула в
солдатской комнате не было, — согнувшись в три погибели, и пел песню...
Чаадаев и славяне равно стояли перед неразгаданным сфинксом русской жизни, — сфинксом, спящим под
солдатской шинелью и под царским надзором; они равно спрашивали: «Что же из этого будет? Так жить невозможно: тягость и нелепость настоящего очевидны, невыносимы — где же выход?»
Бледные, изнуренные, с испуганным видом, стояли они в неловких, толстых
солдатских шинелях с стоячим воротником, обращая какой-то беспомощный, жалостный взгляд на гарнизонных солдат, грубо ровнявших их; белые губы, синие круги под глазами показывали лихорадку или озноб. И эти больные дети без уходу, без ласки, обдуваемые ветром, который беспрепятственно дует с Ледовитого моря, шли в могилу.